6 марта 2021 года исполняется 100 лет со дня рождения архиепископа Ярославского и Ростовского Михея (Хархарова). С 1963 по 1969 год он был наместником Свято-Успенского Жировичского монастыря, связи с которым у него сохранились до конца жизни. Он приезжал в обитель архимандритом, затем архиереем. Ездили и к нему. Одним из тех, кто посетил владыку в Ярославле, был будущий архиепископ Новогрудский и Слонимский Гурий (Апалько). В 1990 году после окончания Московской духовной академии был он назначен наместником Жировичского монастыря, там же хиротонисан во епископа.

«Я стал наместником Жировичского монастыря еще в советское время до развала Союза, - рассказывает он. - До этого был благочинным, знал монастырскую братию. Время было трудное. Об архиепископе Михее в монастыре сохранилась очень хорошая память. Говорили, что он жил во времена гонений на церковь, но не открытых, а скрытых. Что выстоял, не сломался, хоть не все это могли. Отец Михей и сам подвизался и другим являл образец, наставлял, помогал.

Один раз я видел его в Гродненском женском монастыре. Он приезжал на праздник уже будучи архиереем по приглашению его духовной дочери игумении Гавриилы (Глуховой). Каким он был, когда он приезжал сюда? Во-первых, он был простым, во-вторых, благодатным. Все-таки старец…

Один раз я видел его в Гродненском женском монастыре. Он приезжал на праздник уже будучи архиереем по приглашению его духовной дочери игумении Гавриилы (Глуховой). Каким он был, когда он приезжал сюда? Во-первых, он был простым, во-вторых, благодатным. Все-таки старец…

Я имел счастье соприкасаться с людьми, назовем их истинными христианами. Пусть они внешне были обычные, но красота, свет исходили из души. Свет, который освещает тьму греховную и скорбную тьму вокруг. Поэтому и тянутся к ним люди.

Вот я вспоминаю архимандрита Кирилла (Павлова). Он не мог просто пройти от кельи до мощей Преподобного Сергия Радонежского и обратно. Толпа народа постоянно сопровождала его. Просьбы, мольбы, всякие ходатайства. Может, кто-то и благодарил, но это редко бывает.

И владыка Михей тоже был из числа таких людей. Он притягивал. Люди такого уровня, назовем их старцами, или истинными христианами, которые сами исполняли заповеди, они становились вместилищами Святаго Духа и через это притягивали окружающих.

Один или два раза до моего архиерейства я ездил к нему в Ярославль, и даже сослужил. Останавливался у него в архиерейском доме. Он меня пригласил или я сам попросился, когда он у нас был, уже не помню. Но что запомнилось. У него была масса всяких обязанностей. Но как бы он ни устал, вечером обязательно исполнял монашеское правило. Это у меня и сейчас перед глазами, хоть с годами многое из памяти стирается.

Стоим вместе с ним, правило исполняем. Он пребывает в молитве, понуждает себя к ней. Молитва – это ж источник общения с Богом. Вот благодаря этой молитвенности люди к нему и тянулись. Они чувствовали его духовное тепло, согревающее душу, просвещающее ее.

Запомнилось, что он был деликатным. Не было такого, чтоб строго отчитать, отругать или еще что-то. Все вежливо, деликатно.

В Ярославле мы с ним ездили на приход. Помню, что люди были недовольны каким-то священником. Что-то там было не так. Люди резко высказывали свое недовольство. Он, зная об этом заранее, не постеснялся меня взять с собой. А может быть, это было промыслительно. Знал, что мне тоже придется этим путем впоследствии идти. Вот и взял меня для опыта, посмотреть изнутри, какая она жизнь архиерейская. Он с бабушками спокойно, смиренно так говорил. Да и еще плоховато слышал.

Рассказывал, что, когда его хотели рукополагать во епископа, он отказывался. И говорил Святейшему: "Я же глухой, ничего не слышу".

А Святейший отвечает ему: "Так это и хорошо. Будут говорить вам всякую суету, а вас это касаться не будет".

Я запомнил, как в Ярославле после службы протодьяконы, дьяконы, которые сослужили ему, говорили: "Ой, устали, каждый день служба". Стонали, что тяжело, что у владыки ритм такой. А он привык к подвижнической жизни: служба, служба, служба. Он подвижник. Благодаря таким Церковь и сохраняется.

Иногда кажется, что вот уходят старцы, уходят подвижники, и больше уже не будет. Но Господь посылает их так, из неизвестности.

Каждому человеку нужно пройти свою борьбу, свой путь, войну духовную, брань. А на войне не бывают только победы и победители. И поражения бывают, и гибнут от духовной брани тоже. Поэтому сами подвижники стараются быть малозаметными, неизвестными.

Но Господь хранит, и по-настоящему открывает их для нас, когда они уже ушли в мир иной, перешагнули в Царство Небесное. Когда им уже ничего не повредит.

Кто-то сравнивал: на земле берут глину и делают кувшин или горшок. Как мастер решит. Потом изделие обжигают. А после обжига уже не изменишь форму. Или разбей, или храни в том виде, какой есть.

Так и человек. Прошел мытарства, и, если достоин, попадает в Царство Небесное. А если нет… На земле можно и из праведника стать грешником, и наоборот. Такое случается в назидание нам.

В Ярославле у владыки Михея я побывал, потому что захотел соприкоснуться со старцем. При моем пострижении в монашество в Троице-Сергиевой лавре моим духовным восприемником был архимандрит Кирилл (Павлов). Когда патриарх Алексий II избрал его своим духовником, то батюшка в основном жил в Переделкине, и попасть к нему было архисложно. В 1991 году умер мой духовный наставник архимандрит Иоанн (Маслов). И у меня начались метания, где найти духовника. Самому собой руководить опасно. Поэтому я искал наставника. К сожалению, все были заняты.

К владыке Михею я как раз и поехал, как к духоносному человеку. Видел в нем и молитвенника, и христианина. Такие как он, всем укладом своей жизни учили. Все было важно для меня: не только как он живет, молится, но и как ходит, разговаривает. Все это нужно было воспринимать, и учиться у него. Поэтому те несколько дней, который провел у него в архиерейском доме в Ярославле, я очень хорошо запомнил».